Я «люблю» (мне «нравится»?) доводить себя в чём-то «до ручки».

Когда-то очень давно я попала в безвыходную ситуацию;

чего я только не делала! …как ни молила, не просила, не уговаривала (Бога), как не «объясняла» Ему, что «выхода мне больше нет» и «терпение моё заканчивается» – ситуация не менялась; а «молила и просила» я по-честному, ибо была там не одна: с ребёнком.

Ответа не было.

С высоты лет вижу: ситуация не менялась, пока не исполнилась: стала «полной», законченной под «завязку».

… а я кричала и «вопила» где-то в её середине.

===

Допустим, мы пришли к врачу; врач, осмотрев, выносит вердикт: «Резать!» (опять же: «допустим»!) и мы соглашаемся, ибо выхода нет.

А потом, когда скальпель уже «маячит» пред нашими глазами и противно «чиркает» по замороженному, впору кричать: «Нет, нет!!! Только не это! Может, есть ещё хоть какой-то немыслимый способ???» … но процесс – уже в «ходу» (как говорят о роженицах): ситуация исполняется и, похоже, исполнится.

Кто её «автор»? Кто и зачем делает это всё с нами? Ведь, не всегда приятно, а, иногда, вообще – практически несовместимо с нашей жизнью или понятиями о ней.

Я «люблю» (мне «нравится»?) доводить себя в чём-то «до ручки».

…вот и сегодня я шла по мокрому, печальному городу,

               где вокруг меня спешили озабоченные чем-то и хмурые (в тон дождю) люди,

и думала: «Я так давно себя ничем не баловала! … впору, может, себе что-нибудь и позволить?»

Все мы – разные, у всех у нас – разный достаток, разные взгляды, мнения и понятия, мы по-разному себя «любим» и бережём (или не бережём; не суть!); у меня в кармане есть деньги, и я много чего могу с их помощью; деньги невеликие, но они есть

и этого достаточно.

... я шла и думала: «Сейчас зайду в любую лавочку, выберу себе самую красивую вкусность и куплю. И тупо съем».

А другой голос (изнутри меня же) приговаривал: «Давай, давай; всё великое начинается  с малюсенького: сегодня купишь  «маленькую булочку», завтра – батончик, послезавтра «сушки-ватрушки» и «понесётся»: к концу месяца ни в одну дверь не влезешь!»

... вот так и шли мы по скучному городу и припирались друг с другом: я и ещё кто-то внутри меня.

Не одна «лавочка» (со «вкусненьким») уже осталась позади,

а я всё не могла переслушать хор спорящих внутри меня и склониться (всё же) к какому-то одному из них:

                           «я ем сегодня вкусненькое или нет, ёлки-палки?!» ((

... и тут

прямо почти посреди толпы бегущих

показывается дедуля;

                                   «дедулей» бы его назвали его внуки, если бы они у него были;

этот «дедуля» был по возрасту; он стоял немножко с краю, чтоб не задеть собой того, кто не рассчитывал сегодня встретиться с городским попрошайкой;

рядом с ним стояло две или три больших сумки-рисовки, в которых такие бедолаги обычно носят весь свой «скарб» (неизвестно ведь где придётся «приклонить» голову в эту ночь… да и придётся ли?) Старичок стоял в нелепой меховой шапке, каких-то опорках на ногах и ветхом пальтеце… ещё не холодно; трава отчаянно зелена и торчит смешными панковскими «ирокезами» на голове земли

… но дедушка – «всё своё ношу с собой» - стоял, прислонившись к стене, и ничего не замечал.

Я прошла мимо: попрошаек в этой части города достаточно; пару-тройку остановок назад я видела калечного безногого (таких привозят специальные люди и рассаживают по специальным местам; от ими собранного, калекам почти ничего не остаётся, разве что – на хлеб и поддержание внешнего вида (чтоб люди не «шарахались»); всем давать и «благодетельствовать» не станешь, да и не сможешь: сядешь рядом…

Я прошла мимо старичка.

Прошла ровно «2 метра».

Мне так хотелось вкусненького… я так долго боролась внутри себя с этой проблемо-дилеммой, что …  прошла.

И вдруг – сноп искр!

…не из головы или из проходящих мимо трамваев, а где-то внутри меня

в середине меня пошло «взорваться» и «рассыпаться» на тысячи гроздьев и искр

какое-то давно позабытое чувство…

это чувство называлось не знаю как, но оно вплотную «схлестнулось» с тем, что уже спорило внутри меня минут 15

и похоже это было на внезапное слияние двух огромных потоков воды: один – ровно навстречу другому, и кто из них «победит (и пересилит») совершенно пока мне неведомо.

Однажды я видела как бенгальский огонь, сжигаемый в праздник, испортил  наряд одной из празднующих; искорки падали на платье и колготы женщины,

она сначала смеялась (пока не увидела результатов),

а потом начала судорожно плакать; праздник был безнадёжно испорчен, искорки прожгли всё одеяние женщины.

... так и здесь: тысячи зацепок вонзились в моё «тело» и начали жечь его, как раскалённые стрелы: «я сейчас пойду и куплю себе эту дурацкую «булку»!

но

                      человек, стоящий на улице, не купит себе даже хлеба!!!

Почему?

… потому что для этого ему надо (как минимум) зайти в магазин.

А если он зайдёт в магазин (и его там увидят уже другие «я»: «я» – покупатели), то  

… старичок никогда не сможет купить себе хлеба (с этим я уже «сталкивалась»)…

Руки уже «шарились» в сумке: искали мелочь; мелочь, чтоб разделить её между собой («На, тебе, на твою «булку»!!!)

и старичком,

                     не могущим купить себе хлеба;

я остановилась и делила: мне и ему.

Повернувшись, увидела, что старичок смотрит мне вслед, а прохожих вокруг, вроде как, и не стало: я и он…

Я подошла (вернулась) к нему

и стала протягивать ему в руки деньги;

не в его металлическую «плошку» для сбора денег, где каждый удар монеты был бы слышен, по меньшей мере, всей улице (или вселенной),

а именно в руки: я поделила всё поровну: мне и ему.

Старичок, очевидно, не ожидал;

глаза его на мгновение поднялись

и я увидела как они бледны и выцветши…

а потом старичок посмотрел в руку. И был удивлён. То ли малостью, то ли многостью…

не знаю сама…

Ибо (иногда) ничем не отличаюсь от такого же старичка, стоящего на обочине чьей-то (людской) жизни…

«Подадите?» ...