… была обнаружена старинная фреска.

Столь старинная, что разобрать ни лица на ней, ни, тем более, «чинов» и регалий изображённого не удавалось; видно было, что это царь: какой-то царь каких-то людей.

Жил был царь.

Он давно и успешно царствовал над «ста двадцатью семью областями»  (Есф.1) и всё у него получалось, и царство его богатело.

И так он разбогател, что решил показать «блеск величия своего» (уже было «пора»).

И начался показ. И столь много было добра царского и «свершений», что целых 180 дней великие чины и начальники этого царя ходили на пир организованный, как на работу.

 Представляете себе «гуляние» в течении 180 дней?! Я (лично) – нет (да и никто меня, собственно, не спрашивает): если бы я была на «услужении», и от того, что делаю (на услужении) зависела бы «голова» и жизнь моя, то ходила БЫ: никуда не делась БЫ…

Но сколь велика мука!? Ну, день посмотришь на красОты чего-то, ну, два поизумляешься, ну, три, ну, десять (ездим же мы по турпутёвкам в какие-то неведомые нам дали и страны, и там, бывает, «не мало удивляемся»; но удивляться «180 дней» получится вряд ли (устанешь!)

А если удивлять не этим? Если удивлять, допустим, богатством души своей?

О-о-о… тут возможны «варианты»; допустим, нам попался человек с огромнейшим, богатейшим жизненным опытом. А мы – на «самом краю» своей жизни… и так всё умно-разумно говорит и объясняет нам этот «попавшийся», что позабыли мы всё на свете и сели: сели прямо рядом с ним на «песок» («траву») и замолчали. А человек всё говорит и говорит, и что ни слово его, то (для нас) – полный «шок» и откровение: «Вот чего достиг человек! Вот как он жизнь свою «организовал» и выстроил», что всё у него течёт, как река! И течёт прямо пред нами… А богат-то он как?! И не опишешь!»

Вот уж (воистину) и «сядешь», и «рот откроешь», и не 180 дней  будешь сидеть пред ним, а и на большее согласишься, лишь бы быть с ним всё время рядом (на всякий случай!), ну, или где-нибудь в пределах видимости.

А человек тот – неустанен; ему есть что показать и равным с собой, и тем, кто даже не подозревал, что и о них на этой земле кто-то иной думает;  кто-то «печётся»; эти люди тоже увидели: «Да, есть такой человек, и дела его удивительны, и богатство его необъятно» (Есф.1:3-8)

И вот, когда человек уже сам реально видит «Да, я достиг многого, и почти, как царь, в своей жизни (по богатству своему)», тут и случается «небольшой казус» (ну, «сущая безделица», предстающая во весь свой рост, как тень, внезапно заслоняющая небо): оказывается, у этого человека есть жена, и она не менее важна в его жизни, чем всё его остальное; она хороша собой и богата, ибо царица!

И царь, «разгорячённый вином», решается открыть этот свой главный «козырь»: то, чем не хвалился никогда, ибо потаённое это!

Ах! Если бы не вино… Ах, если бы не чувство, что ты так  многого достиг…

...что не повод это ставить в своей жизни огромную, черную точку.

Ну и что, что ты богат?!

Ну и что, что так много людей и событий подчиняется тебе?

Ну и что, что ты можешь «и то, и это», и люди повинуются тебе?!

А что ты можешь бОльшее, человек, не задумывался?

Да, ты научился брать и превращать: брать что-то одно, а превращать это в другое: превращать «горы в реки», а «долины - в плодоносящие поля»; ты это можешь!

Но… остановись на этом; дальше – не твоё! Не знаешь ни «своего дня, ни часа».

И как бы не бушевала душа твоя о том, что у тебя всего много, нет у тебя самого главного: нет ключей от жизни.

Итак?

Итак, когда царь попросил привести к нему царицу, царица отказалась.  

«Как же так?! Что, почему??»  (Вопли, ужас, скрежет зубами).

Но факт уже свершился; то, чему положено было быть, обозначилось: царица тоже имеет свою гордость, и делать то, что велит ей царь, не спешит. Вернее (в данный момент), не хочет.

Было, правда, одно маленькое «но»: просьбу царя ей передали царские «служки» (те, кто ему служит), но это было, явно, не в первый раз, и «выходить» за рамки того, что общепринято, явно не собиралось.

Что же случилось на этот раз? Почему не пошла царица по царскому указу?

…не нарисовано это «на фреске»… «нарисовано» только, что «царь весьма разгневался» (Есф. 1:13)

Так разгневался, что… о-о-о!! Страшен гнев царский!

Вы на работу ходите? А там у Вас всё хорошо? А детки у Вас есть уже? Что, уже выросли))?! О, какой Вы молодец (умница, если женщина))

А в семье у Вас всё хорошо? Муж (жена) не скандальны и послушны, правда? ... Вы уважаете своих родителей и родственников, и не портите «стены в подъездах», у Вас есть хорошая, добротная машина; жизнь удалась!

Хотите, я опущу Вас на Землю?

… но она, ЖИЗНЬ, вообще никому из нас не подчиняется.

Аминь?

Вот, если завтра в Вашей жизни начнёт происходить «то и это»… как будто бы «за то, что началось» в жизни Иова.

тогда что скажем? …что Бог за что-то «осерчал» на нас? Или – что «Он нас проверяет», правда? А жизнь будет «рушиться и рушиться», словно проверяя нас на «испуг» и на «износ»: «А что там ещё у нас в «запасниках»?

Хватит ли сил выдержать?», когда «вся земля» разъезжается из-под наших ног как мокро-ржавая глина.

Итак, «Но царица Астинь не захотела прийти по приказанию царя, [объявленному] чрез евнухов» (Есф.1:12).

У неё  тоже был пир в царском дворе (для женщин). Во дворе самого царя, между прочим!

Какова «наглость»?! Она - «царица» только «благодаря» тому, что он – царь. И «собрала пир» не потому что «пахала от зари и до зари», а потому, что муж её, царь, достиг небывалого величия.

Более того, в царский дворец не надо было ехать ни на лошадях, ни на трамвае: перейдя из одних покоев в другие, исполнишь то, что велит тебе царь («Делов-то?!») Но царица выбирает иное: она отказывается.

И сюжет видоизменяется: весь пир (в течении «180 дней»), всё «величие и блеск» царя смываются одномоментно, как тряпка смывает грязь со стекла; оказывается, царь – обычнейший человек, накопивший много «добра», но не имеющий самого главного: он НЕ вершитель своей судьбы и жизни; вот так, элементарно, женщина «щёлкает» мужчину «по носу», и царь из грозного, смелого, матёрого льва, превращается почти что в пушистого и глупого котёнка: «Мяу! У Вас не найдётся для меня маленького кусочка мяса? Ну, или хотя бы рыбки… а погладить? Нет? не найдётся?!»

Нет! Не найдётся: «Никакой ты не царь в своей жизни, если сия жизнь тебе не подчиняется».

… и сели рядом «в песок» друзья Иова: «Слушай, как же так?! Ты же чудовищно богат! Земли твои «от сих до сих» простираются! Могущество твоё знает каждый, у кого есть хоть мало-мальски действующие уши. Как же так?! За что это она тебя так?! Нет, даже не так, а «Как же ты бабу-то так распустил, а?!»

Что можем мы в своих жизнях?

И не они ли нами командуют?

…когда завтра начнётся «то и это» в наших жизнях, то не будет нам никаких оправданий: пастор ли мы, или самый обычный дворник, сантехник.

Как же так?!

И призадумались все те, пред кем «блистал» царь. Так долго блистал, что… устали от «блеска». Но  «положение обязывало», и каждый из них оставлял то, что мог БЫ сделать в своей жизни, и шёл на пир (не хуже, чем в Мф.22): хочешь – не хочешь, а как «служащий царю» отправляйся и восхищайся! (ибо запасы его могущественны и огромны).

Стоп! «Так то – царь! У него столько «добрища», что он и «привязан» к нему, он и «страдает»! Он же не может всё это «бросить» и пойти, «сесть в песок»?! Или начать выращивать, допустим, кукурузу? Не может? Не может! А почему, собственно?! Потому что он – ЦАРЬ. И это ОБЯЗЫВАЕТ».

А Вы?

Вы – НЕ царь.

И это Вас (якобы) «не обязывает», да?

Но Вас (всех нас) «обязывает» нечто другое: Вас (всех нас) «обязывает» семья, жена (муж), дети, понятия, привычки, «регалии», устои общества и много чего ещё, т.е. это (своего рода) «вериги», и все мы не свободны.

Увы: царь не свободен «по-царски», а мы не свободны… просто «по-человечески».

Так что там, с «царём»?

Да, ничего страшного; посидели вокруг него все эти «его приближённые», подумали, и пришли к неутешительному выводу: «Слушайте! А ведь мы из себя являем приближённых царя, аха?! И все это прекрасно знают и видят. Но они не знают самого главного: оказывается, мы (все) – жутко зависимы. От кого? От всего и всех. И даже самая банальная женщина (ничего из себя не представляющая, но являющаяся нашей женой) способна «опустить» нас, не хуже, чем… А-а-а!!! Да не сыпьте Вы хоть «соль на раны»!!! Что делать-то будем?!»

- Но если завтра, все, кто нас слушает, и знает как «царских служителей», увидят, и (о, ужас!) поймут, что мы – «слуги ничего не стоящие»… то быть в нас великой беде!

- Какой?!

- Какой?! А жёны, вышедшие из-под контроля: сие Вас не пугает?!

- А с чего они «должны» выходить «из-под контроля»?!

- Вот, вот: своя собственная жена (жизнь), может, ещё и воздержится (семья, знаете ли!) А вот иные…? которые во множестве служат нам, и царю подчиняются… вот среди тех может быть бунт (кровавый и беспощадный) «бабий бунт»… бунт жизней, увидевших пустоту наших глаз.

- О, Господи?! Что же делать-то будем?

- Напишем во все края и волости: «Как только чья-то жизнь надумает противиться своему хозяину, пусть знает, что хозяин может лишить её «достоинства» быть ЕГО жизнью, и заменить на другую: на ту, что будет слушать царя и господина своей жизни».

- Что?! ((

- Да ни что! Жизнь ДОЛЖНА подчиняться своему хозяину. Так понятно? Один раз и навсегда: на всех языках, на всех письменах, во все волости и края: одно и то же: жизнь обязана подчиняться своему хозяину!

- Да что Вы такое говорите?! Вы знаете, что нас с Вами за всё это повесят на ближайшей же «осине»?!

- Да, знаю. Но если Вы – реальный царь, то все Ваши «богатства» – «коту под хвост», если Вы – не царь над своей жизнью. Так (ещё раз) понятно?

…молчание и скрежет зубов.

Вы в воскресенье на служение ходите? А в понедельник – на работу? К родным ходите? А в магазин (по обязанности)? Вы много чего делаете потому, что «так дОлжно», да? Тогда не удивляйтесь: сыны свободны.

СЫНЫ.

… а зависящие от  жизней своих не свободны: они не цари (не смотря на несметность «сокровищ», их окружающих);  «моргнула глазом» женщина, и (во избежание неприятностей) мужчина уже мчится «туда и сюда».

 Он свободен, как думаете?

Нет, в отношении обручального кольца, тут, конечно, вопросов нет: он не свободен! (и не надо пристраиваться за ним в очередь!))

Ну, а в отношении всего иного… он пойдёт в воскресенье в церковь, возьмёт свою любимую кожаную тетрадь (или Библию), облачится во что-то соответствующее «случаю» и пройдёт сквозь ряды его приветствующих, встанет: встанет пред целым залом.

Что будет делать он, не подскажете?

я скажу: он будет учить иных «быть царскими детьми», он будет рассказывать им о Царе, о Его величии и достоинстве, будет рассказывать о несметности богатств Царя.

И о том, что «сыны должны быть свободны» (в отличие от служащих).

А потом, когда мы весело отхлопем в ладоши и споём парочку славословящих гимнов, он устало сойдёт со трибуны («труд»-то какой?! Проповедовать Царство) и пойдёт домой... к жёнушке.

…которая быстренько вернёт его «на Землю» доброй тысячей своих «надо» («надо то и это»).

Вы сейчас можете «ужжалить» меня за язык: во-первых, не все пасторы имеют жён, а во-вторых, не у всех пасторов такие жёны.

А (в-третьих): а как же быть БЕЗ жизни?! Как это: не помогать жене, не ходить в магазин? Не выносить мусор (ведь, сказано, «кто о своих, домашних, не печётся, тот отпал и хуже неверного»)?

Всё верно.

Но можно это выполнять по праву господина (и многие, наверняка, поймут, о чём я), а можно - по «чувству долга», издавна навешанного на нас женой, семьёй, роднёй, устоями и укладами. То есть, не по милости (мы) поступаем, а по долгу: чувству «долга».

Вот такие дела… грустные и печальные… церкви полны, там «поют и пляшут», а потом выходят за порог, и начинается: «А ты мусор сегодня вынес?! А с ребёнком ты погулял, папаша?!»

… вот такие мы и «сыны»… такие «цари»…

Аминь, любимые.

Мужчинам и женщинам посвящается.