... встретилась с человеком (на улице): просто шла и просто узнала: узнала лицо. И призадумалась («где-то видела?»), и он – кивнул, и, оказалось, метров через 10 тоже остановился: «где-то видел! И это лицо и эту женщину».

Нашей встрече – от силы 20 дней; человек звонит мне и спрашивает «как дела, как жизнь?» («чем занимаешься?») Отвечаю, что всё нормально, а сама – пытаюсь и пытаюсь, переворачивая целые пласты и залежи своей памяти, вспомнить, откуда (почему) я знаю это лицо?

Человек (сей) несколько иного менталитета и народности, поэтому, прощаясь, в конце разговора неизменно произносит: «я люблю тебя».

Душа моя смущается, но воспринимает, ибо не знаю я обычаев той страны, откуда человек сей; вдруг, там (у них) это выражение несёт собой совершенно иное содержание, чем у нас, «славянов»?

                  «я люблю тебя» - что нужно, чтобы проверить?

Смотрите, вот,  этот человек (встретившийся мне на улице) КАК может «любить» меня? Ведь он меня не знает?! Не знает, почему  (когда и над чем) я смеюсь, не знает, как реагирую на глупую, скандальную соседку, не знает, как отношусь к уличным попрошайкам или очередям в банкоматах: он ничего обо мне не знает. А если узнает? Не отвратит ли его узнанное обо мне от меня же?

Любовь – безусловность: когда любишь человека таким, как он есть.

Но какой он (как узнать)? И сколько времени для этого нужно?

                                     КАК узнать человека?

Смотрите, «Бог любит нас!» - твердят многие верующие.

КАК любит? За что и почему? Трудно «любить» то, чего не знаешь.

Но Бог нас предузнал, говорит Библия.

                                       КАК это: «пред-узнал»?

«Гюльчатай, покажи личико!» - говорил небезызвестный герой  «Белого солнца пустыни».

                                          Зачем «личико»? Что можно узнать по «личику»?

Однако, можно; и это происходит сплошь и рядом: увидел приятное тебе лицо, глаза, улыбающиеся навстречу, и всё: попал под обаяние (человека).

А Бог?! Его же не встретим на улице? Не разглядим на Небе… не поймём через Библию.

КАК это: Он нас пред-узнал?

Знал и знает нас ранее: раньше, чем мы.

Откуда?

Он нас создал.

... и уже тысячи лет «пользует» человечество в лице его отдельных индивидуумов; человек конечен.

... и точно так же, как ни один сосуд не может быть бездонным, так и человек узнан (ибо сотворён) Богом «вдоль и поперёк»: все  «трещинки», «заминочки», все «сколы (ровной поверхности)» и «потайные углы»: всё это ведомо Богу про самое главное Своё творение: человека.

Вы же, когда берёте в руки любимую, «сто лет» читаемую книгу, знаете о ней всё, правда? (если только это не Библия*_*, правда?) Вам известны все её герои и сюжетные линии, стоит только только один раз прочитать книгу вдумчиво и внимательно, а потом – только «пить» её, наслаждаясь (как бесконечно перечитываю «Мастера и Маргариту»: люблю!))

Бог знает нас от начала сотворения времён и ничего нового мы Ему в себе не откроем. Поэтому так точно летят (и ложатся) все «стрелы» в цель при перечислении в Библии наших «грехов» (и наших промахов). И удивляемся: «Как?! И это Богу известно?! И это Богу в нас не сокрыто?! О, ужас:  мы - как на ладони у Него же! О, Боже мой, Боже мой!»

А Бог? Как же познать Его? Где найти и где «встретить»?

Тот человек, который мне встретился (и который говорит, что «любит» меня), ведь, не верю ему! Не верю  именно потому, что знаю: чтобы любить человека,  надо узнать его: открыть своё «личико» чуть «пошире», чтоб человек мог хоть «зацепиться» (за что-то) «взглядом». А если не хочешь «манить», то и не открываешься: зачем?

Я знаю и другого человека; с ним мы тоже познакомились случайно: «слово за слово», «понятие за понятие» и получилась «канва», как бывает обрамлением ещё не начатого узора.

Мы не виделись с тем, вторым, человеком («глаза» наши отсутствовали при встрече); мы были слепы и (заранее) печальны, ибо он верил (и видел) что-то своё, а я – своё. И «бормотали» (вначале) каждый – о своём. Потом, прислушавшись, услышали что-то знакомое в «бормотании» друг друга: что он (этот человек) – одинок, и я – одинока. Но одиноки не душой, а сердцем, ибо рядом, присмотревшись, видим «сонм» людей.

Потом, узнав, открыли «лица» чуть пошире, и удивились, и «нахмурились», ибо… не готовы были среди всего этого на  происходящее, не ждали этого и не привлекали, хотя душа  звала и манила. Но так привыкли к её «крику» (и «стону»), что и внимания уже не обращали: «Стонет? Ну, что ж: пусть стонет…»; с этим и жили (веруя «в Бога», веруя «Богу»); потом «страсть» узнавания захватила нас, и руки, как настоящие руки «слепых», с огромной радостью и жадностью охватили всё «тело»: мы узнавали; узнавали друг друга. …

- как моют посуду?!

- Да, неважно! Важно, чтоб помытая!

- как моют пол?

- Да, неважно, важно, чтоб чистым был, а уж – помыт или выметен: не суть!

- Суть, суть! Неужели ты, Женщина, не найдёшь «2 минуты» времени, чтобы навести порядок в доме?

- знаешь, Мужчина, если мне это будет НЕ нужно (НЕ интересно), то «переступлю» и через «пыль», и через что-то ещё, и пойду дальше, но туда, куда меня именно сейчас манит сердце.

- Почему?! В доме ведь  - откровенно «грязно»!

- Грязно?! А если я умру … ровно через «17 сек»… то в памяти останусь такой, как была: манящей, зовущей, летящей… может, грустящей… и только уж (при особом желании) вспомнит чья-то память про «неметеный пол» мой. Да и то: лишь та память, что была допущена в «дом мой». А так как там почти нет места житейскому, то и входящих – ровно единица: сама туда и вхожу.

Почему? Потому что так – проще; так – можно «улететь» и ТАМ остаться. А если «привязываться к дому»  или ещё к кому-то (в нём), то свободы НЕ получится, аминь?

                  А как дашь другому то, чего не имеешь сам?!

Человек удивлялся, он едва впускал меня под свои «огромные своды»; я входила шумно и необузданно, как цыганка, машущая одновременно всеми своими «юбками»; она (цыганка) «бренчит монистами» и громко приговаривает: «Эй, милок, дай погадаю, да всю правду расскажу!»

- Кто ты, гадалка?! Ты – цыганка?

Да открой же глаза, Любимый! Я – Душа твоя. И живу в тебе и знаю тебя.

                                                 Откуда?!

(«если мы неверны, Он пребывает верен, ибо Себя отречься не может»

2 Тим. 2:13) 

Не отвернётся от нас, «будучи верен»! Он любит нас такими, как есть: без условий.

А мы?

Мы - «выгадываем»; ставим «рогатули» условий и условностей, наша «любовь»  обременена тысячами «если» и «может быть».

                                      Как же узнать Бога?

Сердцем.

Ибо любовь –  узнавание, но узнавание не всегда радостное; не всегда же встреченное нами оказывается «красивым» (хоть изнутри, хоть снаружи), а есть ведь среди нас и те, что согласны «заглядывать» за любую «шторку» (столь велико в них любопытство!»); для таких приготовлены «страшилки»: заглянул куда-то, а там – жуть и ужас! И отшатнулся (не «лезь» туда, куда тебя не звали), а если уж «лезешь», то будь готов ко многому. 

… тот человек, что встретился мне на улице: он зовёт и манит меня. Туда, где обещает «райские яблоки».

… но я уже столь «большая девочка», что верю только Богу, и знаю: всё, что происходит в жизни – от Него.

Так что же было этой встречей?

                                                        ***

… когда-то очень-очень давно (лет «300» тому назад) я плакала над тем, что читал мне муж.

А читал он про смерть Иисуса.

Мы лежали на странном ложе и я слушала то, что втекало мне в уши.

Нет, я была ещё совсем не та, что нынче, и мысли мои роились и толпились вокруг несколько иного (не вокруг чтения!), ибо время было другое. Но муж заставлял и я слушала; в одно ухо «затекало» то,  как повели Иисуса (тогда ещё неведомого мне), а в другое - «где взять денег» и «что приготовить на ужин» (разве знают Адамы, что находится в головах у женщин?!)

... и вдруг, посреди всего вот этого, меня «накрыло» и я внезапно (для самой себя!)  стала сотрясаться, задыхаясь, в рыданиях (а делаю я это всегда бурно и эмоционально – такой «организм»))

Так вот, муж был вполне шокирован: не так уж и страшно ведь описана сама казнь Господа, чтобы меня (ту, ни во что ещё, по сути, неверующую), довести до таких бурных слёз и рыданий; он и уговаривал меня, и утишал, а я единственное, что говорила: «За что?! За что они так Его???» С этим и осталось это в памяти: я, широкое ложе, муж и Библия.

А ведь это было почти что началом.

Ибо, когда спрашивают нас «Сколько лет вы в вере?», каждый вспоминает какое-то отправное событие (прям, как отправка поезда от перрона), когда он (якобы) «начал веровать».

А ведь вера – сродни любви: разве можно поставить сигнал «стоп!» или «поехали!» в вере (в любви)? Невозможно! Невозможно сказать, когда именно не огромный букет купленных цветов, а скромненький букетик полевых ромашек вдруг тоненько «пискнет» о зачинающейся любви.

Когда это было? Когда я полюбила Душу? Именно так, что не могу ни отвернуться. Ни предать, не подставить… Душа живёт, она – свободна, вольна делать всё то, что по жизни делать ей «надо» или «хочется». А я? Я сижу  в «плену»… у этой Души. Знает ли об этом?

Не знаю.

                                                     ***

… когда-то (ещё один раз!)) очень давно, у меня была свадьба (простая, человеческая свадьба): шумная и многочисленная (времена, понятия и достаток  позволили нашим родителям это). И всё было почти что хорошо, кроме одного: в один «прекрасный» момент в круг танцующих ворвалась не совсем приятная мне женщина; она портила МОЮ свадьбу почти что с самого начала (портила «духовно», ворвалась «душевно»), и эта женщина стала кидать на пол тарелки; тарелки с грохотом разбивались и летели в разные стороны, брызгая кусочками глины на танцующих.

... ибо были куплены (конечно!) самые дешёвые тарелки: их изначально предполагалось бить. Я остолбенела: это уже было не первое (от начала свадьбы), чем меня шокировала сия женщина: «ну всё, напилась!» - подумала я о ней почти что с ненавистью; (до этого она меня, воруя по обычаям свадьбы, засовывала в какой-то маленький  шкаф и пребольно ударила головой о его створку. О, Небо! Зачем мне была дана та женщина?! ... на МОЕЙ свадьбе?!)

… тарелки разбивались и разлетались  осколками. А в руках у неё их было штук 20… я в недоумении стала оглядываться по залу, ища спасителей или спасения. Ибо сама уже была готова «взорваться».

На помощь поспешила моя разумная (начинающая быть) свекровь; она объяснила, что это такой «конкурс»: надо взять веник (счас мне его принесут!) и начать заметать разбитое, приговаривая: «бейте, бейте, а я собирать буду!» Люди начнут сыпать деньги, и вместе с осколками я «намету» ещё какую-то сумму… Не знаю, что она (эта бедная женщина) прочитала в моих глазах, но  в душе я была похожа на разъярённую потревоженную львицу: ещё секунда - и от отдыхающих не осталось бы и следа (от гнева моего). Свекровь что-то шепнула моему новоявленному мужу; веник был принесён и  муж быстренько замёл осколки. Я, психанув, вышла.

                                                     К чему мне это?

К чему всё это кружится в голове моей?

ДЕНЬГИ: я никогда от них не зависела; они были или не были, я (однозначно) стремилась к тому, чтобы их было больше (и нет, наверное, ни одного, кто не хотел БЫ этого), но довлеть надо мной им не удавалось никогда; я перешагивала через что-то как в одну, так и в другую сторону; я могла обмануть (кого-то) и поиметь чуть больше, чем рассчитывала. Но (в равной степени, почти тут же!) могла «скинуть» эти «деньги» в какую-то иную «сторону», оставаясь почти что на «бобах». Но… снова начав их зарабатывать.

А потом пришло полное безразличие: они есть. И будут всегда.

Но не в силе.

Потом появился ещё один человек в моей жизни и показал мне, что деньги – всего лишь бумага,  и, если нужно, нужно лишаться их всех: ради кого-то.

И стало так.

А гордость, гонор, «шляхетность» так и остались какой-то «красной нитью» по жизни, каким-то «сигналом» и «маячком»: за деньги можно многое.

Главное – за них не продаться.

                                               Что-то будет дальше…?

Аминь.

я люблю тебя, милый...